Лонгрид: скрывать нельзя раскрывать

В контексте криптотехнологий нередко можно услышать, как кто-нибудь в леший знает который уже раз произносит слово «приватность». Приватность, то есть абсолютная неприкосновенность личной информации, является одним из краеугольных камней, на которых основан сегодняшний цивилизованный мир. Тем не менее, более глубокое погружение в данный дискурс выявляет один фундаментальный конфликт, о котором и пойдёт речь дальше.

Начать следует с самых основ. Не только человеку, но и животным ведомо понятие личного пространства. Просмотр самого завалящего фильма о жизни диких зверей в африканской саванне позволит получить представление об ареале – то есть территории, зачастую не имеющей ярко выраженных природных границ, которую животное считает своим обиталищем. Любое проникновение извне на эту территорию воспринимается животным как бесстыжий акт агрессии. У человека есть понятие личного пространства – совершенно геометрического феномена, который определяет, при каком расстоянии между людьми человек ощущает себя комфортно. Это расстояние зависит от культуры.

Желание человека хранить свою приватность начинается именно там – в простом расстоянии от одного тела до другого. Однако, как показывает практика, аналогичный механизм работает и с информацией, которой распоряжается человек. Совершенно понятно, что едва ли кто-то в здравом уме станет делиться собственными паролями и пин-кодами от кредиток, поскольку финансовые транзакции, будучи в некотором роде символом собственного благополучия, являются одной из самых чувствительных зон человеческого эго.

Однако дальше в игру вступают две противонаправленные тенденции, каждая из которых является производной от культуры, в которой человек воспитан. Тенденции эти очень простые – раскрывать информацию и утаивать её. Первый принцип является прямым аналогом расширения ареала обитания или сужения личного пространства, то есть в сути своей является лихо завуалированным проявлением имманентной агрессии. Второй принцип является глубоко оборонительным, и в фундаментальном смысле является проявлением пассивной агрессии.

За примерами далеко ходить не надо. Они ближе, чем ларёк, где вы покупаете сигареты.

Раскрытие информации раньше работало через механизм сплетен. С развитием технологий появились сперва такие склады чужих грязных трусов, как «Шоу Джерри Спрингера» и его зарубежные аналоги (некоторые, может быть, вспомнят шоу «Окна», которое со временем выродилось в каталог «кто есть кто в мире бездарных актёров»), потом появились реалити-шоу, где люди вполне осознанно светят своими грязными трусами, но уже крупным планом и круглосуточно. После широкого распространения интернета у людей и вовсе пропала нужда в том, чтобы пытаться пробраться в телевизор. Любому имеющему аккаунты в социальных сетях достаточно потратить пару минут на поиск, и он имеет возможность немного посозерцать страницу какого-нибудь унылого турка, который и двух слов грамотно связать не может, зато с радостью размещает на аватарке фотографию своей средиземноморской шишечки в окружении парочки волосатых средиземноморских орешков. Какой-нибудь деревенский викарий может забраться в IRC-чат – представляете, они ещё живы – и вовсю пытаться соблазнить там агента ФБР под ником sweetloli11, давая выход своим омерзительным наклонностям и при этом облегчая жизнь правоохранительным органам. Существует полно людей, которые охотно размещают собственные фотографии в таком виде, который вы даже вообразить себе не можете. Да, даже сейчас, когда вы вообразили себе вообще всё.

Одновременно с этим существует и обратная тенденция. Раньше для сокрытия информации использовали простые шифры и псевдонимы. Любой дурак, назвавшись каким-нибудь Пьетро из Флоренции, хотя на самом деле он Джулия из Бристоля, мог строчить в газеты любую ересь. Неизвестный слал в полицию письма от имени Джека Потрошителя, и до сих пор никто не знает не только, кто их автор, но и был ли он на самом деле самым знаменитым маньяком в истории. С развитием технологий появилось и больше возможностей для сокрытия любой информации. Можно, например, отсканировать все свои личные документы, разделить их на тысячу кусочков, каждый по отдельности зашифровать, а потом загрузить их на тысячу разных серверов. Можно сидеть на любом сайте через Тор и не беспокоиться о том, что нарушающие вашу приватность куки или злобный Гугл будут знать, куда вы ходите, что вы там ищете, чем занимаетесь, когда найдёте, и как вам после этого не стыдно.

Технологии буквально следуют по пути психологии – просто потому, что разрабатывают их люди, которым вышеописанные тенденции не чужды. Однако в наше время, когда технологии позволяют вам скрыть своё имя даже от родной матери и при этом же позволяют найти вас в любой точке мира, этот конфликт интересов вышел на совершенно новый уровень.

В полном соответствии с законами борьбы между технологиями, соответствующими разоблачению и сокрытию, идёт постоянная борьба и подстраивание друг под друга. У каждой из них есть свои уникальные козыри: у раскрытия это гнусное пристрастие масс к сплетням и авторитаристские замашки правительств, обладающих достаточными ресурсами для разработки сложных технологий контроля, а у сокрытия это распределённость. Сокрытие действует по тому же принципу, по какому действуют террористы: легко одолеть врага, если ты знаешь, кто он и как его найти. А если твой враг повсюду, а звать его – легион, одолеть его невозможно.

Тем не менее, те же законы эволюционной борьбы говорят, что кто-то из них в один прекрасный день возьмёт, и проиграет эту самую борьбу. Проиграет потому, что в одной из предыдущих итераций допустил ошибку, и то ли не заметил её, то ли охарактеризовал её серьёзность как «ну и хрен с ним».

Распределённый реестр сам по себе является той самой вещью, которая в перспективе способна обрушить все технологии, призванные обеспечивать контроль. Именно по этой самой причине, хотят ли любители биткоина того или нет, криптовалюта однажды начнёт регулироваться, блокчейн станет частью банковской системы, а милые деньки полной цифровой анархии останутся лишь в рассказах пожилых криптоанархистов. Всё это происходит потому, что распределённый реестр не просто способен погубить любые контролирующие сети – он в известном смысле является технологической квинтэссенцией той самой тенденции приватности, на которую истрачено столько абзацев в этой статье.

А квинтэссенции распределённости можно противопоставить только другую квинтэссенцию – власть и, главное, ресурсы.

По этим причинам можно доставать попкорн и заранее готовить рассказы для внуков и внучек на тему «как нам жилось в эпоху великого перелома».

Jenny Aysgarth специально для ForkLog.com