Лонгрид: Магия блокчейна

Для тех, кто проявляет хотя бы минимальный интерес к новостям из мира цифровых технологий, уже давно не новость смещение фокуса внимания мейнстрима с криптовалют на то, что упорно называют «технологией блокчейн». О причинах подобных лексических игр было сказано достаточно много, чтобы я отказалась от мысли в который уже раз излагать одни и те же тезисы, однако те, кто читает мою колонку, вероятно, могли заметить, что меня, как правило, интересуют более глубинные процессы, и потому речь у нас сегодня пойдёт о причинах тех причин.

Если не ошибаюсь, известный американский фантаст Артур Кларк однажды сказал, что на определённом уровне развития наука перестаёт быть отличимой от магии. Достаточно легко понять, что же имел в виду уважаемый автор «Космической одиссеи», однако, если задуматься, становится ясно, что мнение это содержит фундаментальную ошибку, которую я и постараюсь описать дальше.

Для удобства восприятия я буду оперировать тремя категориями: наукой, технологией и магией. Между ними есть ярко выраженные связи, однако никакой тождественностью там и не пахнет. Поскольку я почти пять лет своей жизни занималась научной работой, мне очень хорошо ясно, что она предполагает упорный труд, огромное количество ошибок и мучительно медленное движение к намеченной цели – настолько медленное, что апории Зенона о стрелах и черепахах начинают выглядеть фундаментальным принципом организации мироздания.

Технология – это совершенно иная вещь, а именно – это плод, который принесла бесконечно долгая научная работа. Именно она, что бы там этот ваш Кларк ни говорил, для среднего человека и неотличима от магии, поскольку представляет собой готовый продукт, принципы работы которого для рядового потребителя едва ли известны, а если кто-то потрудится ему их изложить, он решит, что рассказчик, не стесняясь женщин, детей и проходящих мимо инквизиторов, нахально вызывает сатану. Так мы и приходим к магии – а именно принципу, согласно которому нечто можно получить просто так.

Магия в своей сути – это бесстыжее и демонстративное нарушение первого начала термодинамики, поскольку предполагает, что условный продукт можно получить, затратив меньше энергии, чем необходимо (а в идеале – не тратя её вовсе). Все молитвы всем богам во все времена сводятся к одному и тому же: дорогой боженька, пожалуйста, нарушь первое начало термодинамики лично для меня.

Основным же свойством технологии в глазах обывателя является скорость. Скорость сама по себе ассоциируется с магическими свойствами, поскольку при достаточно высоких её значениях длинные цепочки процессов, приводящих к нужному результату, попросту перестают фиксироваться мозгом.

Скорость стала технологическим фетишем не вчера и даже не позавчера. Если мы станем мысленно отматывать историю назад, то вспомним, как люди молились на вычислительные мощности первых компьютеров; как 60 км/ч казались фантастическим пределом для возможностей автомобиля; как возможность, находясь, допустим, в Варшаве, лично переговорить с человеком из Лондона по телефону представлялась вершиной прогресса; как в годы британской промышленной революции возросшая благодаря механизации производительность труда выглядела чем-то невероятным. Даже совершенно древнее изобретение книгопечатания сводилось к ускорению распространения информации.

Поскольку любой предмет, каким бы физическим он ни был, фиксируется человеческим сознанием как информация, именно скорость её распространения становится принципиальным свойством технологии. Ограничение этой скорости вызывает у обывателя смутно трактуемый, но при этом однозначный протест: достаточно сказать обывателю, что быстрее скорости света двигаться нельзя, и можно любоваться его огорчённой физиономией. Хорошо ещё, если физиономия эта находится среди тракторов, пикапов и грязных сельских дорог. Именно поэтому у обывателя так развито магическое мышление. Если после вас к нему же придёт другой человек, назовётся великим магистром церкви священных наволочек Велиала и расскажет, что повелитель его Велиал дарует своим адептам сверхсветовую скорость, наш обыватель тут же узрит свет надежды.

Даже у блокчейна есть своя магическая история. В 15 веке, например, жил аббат бенедиктинского монастыря по имени Тритемий. У этого Тритемия были ярко выраженные математические способности и наклонности криптоанархиста. Он измыслил способ шифрования данных, который обеспечивал практически полную гарантию их конфиденциальности. Конечно, в наше время для расшифровки его кода хватит даже вычислительных мощностей 486 компьютера и минимального владения бейсиком, но в то время, как назло, компьютеров и бейсика ещё не было, и потому коды Тритемия были непробиваемы. Что, однако, более важно, автор этой технологии был ещё и недурным психологом, а потому всю свою методологию окутывал солидной завесой мистического антуража, представляя её как колдовство и волхование.

Блокчейн набирает популярность прежде всего потому, что он действительно является технологией. Новаторство любой технологии в конечном итоге сводится к тому, что она обеспечивает ещё большую скорость, чем была доступна прежде. В случае блокчейна эта скорость больше психологическая, чем физическая, и в сути своей является огромной экономией времени и энергии.

Другое свойство технологии – это то, что став частью повседневности она моментально теряет весь свой магический ореол, потому как обменивает его на странное чувство невозможности жизни без неё. Так было с электричеством, автомобилями, компьютерами, мобильными телефонами и интернетом. Оценить всю магическую сущность технологии можно только с позиций прежних поколений. Если бы мы измыслили способ за каким-то лешим перенести в наше время средневекового крестьянина, для него весь мир был бы магическим, а всё его население – ведьмами. Поголовно.

По этой же причине, когда некая группа учёных делает заявление о прорывном открытии, которое, как принято говорить «впоследствии, возможно, обеспечит» невиданные ныне возможности, обыватель думает – да чего они тянут. Что сложного-то? Всё это происходит именно потому, что технология, как магический в психологическом смысле феномен, противостоит науке, хотя и невозможна без неё. По этой же причине неизменной популярностью пользуются фильмы, изображающие технологии будущего. Вне зависимости от того, насколько сложно было бы изготовить подобные приспособления в реальности, фильмы эти убеждают зрителя, что всё очень просто, поскольку сложность процессов, стоящих за технологиями, выглядит непостижимой.

И эта самая непостижимость и является тем самым фундаментом, который, через посредство технологии, и роднит науку и волшебство.

Jenny Aysgarth для ForkLog