«Кибер-Коулун усложняется». Бретт Скотт — об идейных истоках Ethereum

Журналист и специалист по экономической антропологии Бретт Скотт любит наличные и с подозрением относится к цифровым валютам. По его мнению, биткоин и его аналоги сами по себе не несут угрозу обществу, однако государства ведут самую настоящую войну с традиционными формами денег. Свои опасения он изложил в книге Cloudmoney. Cash, Cards, Crypto and the War for our Wallets, перевод которой готовится к выходу в издательстве Corpus. Предлагаем прочитать отрывок, посвященный тому, как автор видит базовые принципы работы экосистемы Ethereum. 

Представьте себе детей, рассматривающих коробку с цветными пластиковыми жетонами. Некоторое время разнообразие расцветок поддерживает их интерес, но в конце концов дети начинают наделять жетоны воображаемыми свойствами типа «Это танки на поле боя!» Первые шаги в области усложнения токенов выглядели примерно так же, когда инноваторы начали размышлять, нельзя ли связать криптотокены с объектами реального мира. В стремлении уйти от чисел-существительных к числам-прилагательным создавались токены, обещавшие доступ к чему-то большему. Токен общего типа можно сделать специальным, превратив его, например, в ваучер на физические товары или в сертификат акции, обещающей доходы в будущем.

Если дети могут установить воображаемую связь между токеном и танком, просто объявив о ее существовании, в мире взрослых для установления продолжительной связи нужно что-то более надежное. Простое утверждение «Этот токен представляет тонну платины» не имеет особого смысла, если его нельзя доказать в суде. В отсутствие же таких доказательств нужна жестко запрограммированная связь. Для примера представьте себе ключ к запертому складу, полному платины. Сам ключ ничего не хранит, но он привязан к платине тем фактом, что без него нельзя получить доступ к этому металлу. Передача ключа означает передачу доступа, поэтому можно сказать, что этот ключ обеспечен платиной. Вот почему криптоинженеры поставили перед собой новую задачу: превратить токены в своего рода электронные ключи доступа к вещам из реального мира.

Однако для того чтобы крипту можно было сделать децентрализованной альтернативой обычному банковскому обслуживанию, нужно расширить ее возможности сверх простой пересылки токенов. В сделке всегда участвуют две стороны, каждая из которых должна выполнить свою часть обязательств, — именно в этом залог процветания наших традиционных левиафанов. Если я схвачу товар и убегу, не заплатив, владелец магазина пошлет за мной полицейских, и даже в старом городе Коулун вас могли пристрелить гангстеры, если бы вы нанесли урон кому-то из их подопечных. Аналогичным образом у интернет-левиафанов вроде Amazon тоже есть свои средства обеспечения надежности сделок. Но в криптомире нет криптополицейских (и гангстеров), к которым можно обратиться, если кто-то не выполнит свою часть сделки, когда вы переводите токены. Криптосистемам нужен способ выполнения многоэтапных процессов типа: «отправьте токены и получите товар», «отправьте токены, если работа выполнена» или «выдайте платиновые токены тому, кто отправляет денежные токены».

До сих пор наиболее заманчивый вариант был предложен еще одним претендентом на биткоин-корону. Впервые я встретился с командой, стоящей за Ethereum (Эфириум), в 2014-м в роскошной лондонской квартире, за полгода до запуска этой сети. Двое ее инженеров размышляли над математическими уравнениями, нацарапанными на досках в столовой, причем один из них вскользь назвал правительства «устаревшими операционными системами». Технология блокчейна способна увлечь как инженера с мозгами, настроенными на решение практических задач, так и тех, кто стремится достичь неких политических целей. Криптоинженеры, подобные создателям Ethereum, начинали смотреть на мир как на большую социальную машину, застопорившуюся из-за неправильных политических частей и неверных экономических стимулов. При правильном выборе программируемых контрактов, отлаженных с помощью правильных вознаграждений, может, по их мнению, возникнуть изощренный «кибер-Коулун». Этим специалистам не нужен грязный теневой анклав в сети. Они стремятся к отлаженной идеальной системе, управляемой «криптоэкономикой». Последняя пытается с помощью теории игр — экономического исследования индивидуальных стимулов — строить такие системы, разрушение которых и нарушение правил которых было бы невыгодным.

Ethereum возлагает основные надежды на электронные торговые автоматы. Никто же не видел, чтобы торговый автомат убегал с криком «счастливо оставаться, лох!», после того как вы опустили в него монеты. Автоматы механически запрограммированы так, чтобы активироваться и действовать в соответствии с рыночным контрактом, после того как вы выполнили свою часть сделки. В мире, где нет законов, магазин могут ограбить, но бронированный торговый автомат продолжит работу. Ключевая новинка от Ethereum — возможность программировать и эксплуатировать в сетях эквивалент электронного бронированного торгового автомата (которому предварительно будет присвен собственный адрес), так что он может функционировать как агент, ведя бизнес с участниками сети.

В системе Ethereum они названы сбивающим с толку именем — «умные контракты (смарт-контракты)», термин, введенный в 1994 году криптографом Ником Сабо, который для объяснения этой концепции тоже проводил аналогию с торговым автоматом. Если обычный торговый автомат сделан из механических частей, то электронный торговый автомат — это последовательность программных кодов. Токены системы Ethereum называются эфирами; ими можно такие электронные автоматы активировать. Чтобы понять, как это устроено, представьте себе парк развлечений, где платить можно только токенами, выпущенными администрацией парка. Сеть Ethereum подобна электронному парку с аттракционами, рассчитанными на прием только эфиров. Точно так же, как можно запрограммировать автомат по продаже безалкогольных напитков с помощью инструкций типа «Если в прорезь автомата опустили монету в 1 фунт, выдай кока-колу», можно запрограммировать и эти электронные автоматы командами типа: «Если на твой криптоадрес пришел эфир, отправь 5 шейр-токенов по адресу, с которого прислали эфир».

В системе Ethereum, как и в системе биткоина, есть сеть техноклерков, которые получают запросы от владельцев адресов (включая торговые автоматы) и выполняют их. Процесс выполнения здесь сложнее, чем в биткоине, потому что после активации многие из этих электронных автоматов должны проводить вычисления. Они подобны небольшим программам, ожидающим активации в сети.

Команда Ethereum, которую с самого начала возглавлял странноватый русско-канадский программист Виталик Бутерин, исходно собрала значительную сумму с помощью «предварительной продажи» этих эфиров (аналогичной продаже жетонов для еще не построенного парка аттракционов) и на эти деньги наняла специалистов для создания базовой инфраструктуры, запущенной в 2015 году. Новая система была подобна чистой доске, на которую люди могли проецировать свои представления о будущей альтернативной киберэкономике. Энтузиасты представляли себе объединения смарт-контрактов, предназначенных для создания более сложных децентрализованных автономных организаций (ДАО). Эти ДАО, в свою очередь, могли стать альтернативами для платформ Кремниевой долины, запускаемыми с помощью эфиров, посланных гражданами киберпространства. В эти круги проникло множество пугающих идей из Кремниевой долины. Одни воображали автомобили, которые не будут заводиться, если не купить электронный ключ в электронном торговом автомате, и которые, не исключено, можно будет дистанционно останавливать по сигналу из киберпространства (совсем как старые телефоны-автоматы, прерывавшие связь, когда у вас кончалось оплаченное время). Другие представляли себе автономные автомобили, носящиеся по шоссе и предлагающие себя в аренду через ДАО с оплатой кибертокенами.

Но были и более приземленные представления о будущем. Про платформы блокчейна принято говорить, что они «не требуют доверия» в том смысле, что для работы системы не нужно доверять людям. Для технаря это практический, а не идеологический вопрос: даже если верить, что 99% людей порядочны, в безличной интернет-сети из 10 млн участников достаточно одного злоумышленника, чтобы разрушить систему. Технарей привлекает создание систем, сохраняющих устойчивость, несмотря на нечестных или некомпетентных участников. То же самое относится и к сотрудникам организаций, помогающих развивающимся странам, которые работают в тяжелых условиях, где децентрализованная структура может оказаться более отказоустойчивой, чем централизованная. Поэтому блокчейн стали изучать в гуманитарных организациях. Я предоставлял информацию для исследований, проводившихся Управлением ООН по координации гуманитарных вопросов, Научно-исследовательским институтом социального развития ООН, Amnesty International и Программой ООН по окружающей среде.

Вскоре интерес проявили почти все крупные неправительственные организации. При этом группы, обеспокоенные изменением климата, проводили хакатоны по блокчейну, а группы гуманитарной помощи изучали возможность применения этой технологии для распределения талонов на питание. Диапазон возможных применений блокчейна включал контроль за передвижением товаров по цепочкам поставок, отслеживание «кровавых алмазов» и регистрацию квот на выбросы углерода. Группы этого типа не разделяли экстремистские взгляды, популярные в базовых криптокругах. Это были практичные политические центристы, ищущие новые пути для выполнения своих задач. Политическая подкова замыкалась в круг. 

Перевод с английского Натальи Шаховой. Публикуется по изданию: Бретт Скотт. Облачные деньги. Наличные, карточки, криптовалюта и борьба за наши кошельки. Москва: Corpus, 2023.