Воскресный лонгрид: Коррупция и блокчейн

О том, что коррупция – это не очень хорошо, можно догадаться из одного её названия, которое с латыни переводится как «порча». Так её называли ещё в Древнем Риме, где ближе ко временам Цезаря она достигла масштабов, сравнимых с нынешними. Для того, чтобы как-то обозвать это явление, риторы использовали слово «порча», имея в виду разложение общественной морали.

Конечно, достаточно легко всё списать на развращённость людей как общности. Между тем, ещё Макиавелли писал, что люди по своей природе дурны, и ведут себя хорошо лишь тогда, когда их к этому побуждает необходимость. Спорить с великим гуманистом или нет – это вопрос десятый, однако едва ли можно отрицать, что в его словах так и сквозит горечь практического опыта.

Если мы обратим свои взоры на Древний Рим, то увидим, что там существовало огромное количество возможностей для злоупотреблений властью. Сперва это происходило открыто, однако в результате в городе случилась революция, монархия была низложена, и воцарилась республика. Несколько столетий Рим жил, раздираемый внутренними смутами и внешними войнами, однако коррупция так и не смогла стать общей практикой ведения дел. Она стала таковой, когда в Италии установился прочный мир, и вместо того, чтобы решать проблемы, римляне стали предаваться изнеженности. В прежние времена магистратур добивались люди деятельные, которые могли защитить республику – и именно поэтому поначалу ни о какой коррупции речи не шло. Однако продолжительный покой отодвинул необходимость в достойных людях у власти, и её стали добиваться более богатые. Избиратели же перестали бояться за свою жизнь и имущество и стали активно содействовать практике массового подкупа. Всё это привело к тому, что в Риме сперва случилось три гражданских войны, потом установилась олигархия, а после и вовсе – централизованная империя.

С тех самых пор коррупция уже не покидала подмостки истории. Везде, где была власть, начиналось воровство. С наступлением более цивилизованных времён в цивилизованных же обществах воровать стало куда сложнее – однако, как известно, хорошее знание закона легко может освободить от ответственности перед ним. В автократических обществах законы и вовсе составлены таким образом, чтобы облегчить коррупционные схемы.

Проблема общества, погрязшего в коррупции, состоит в том, чему примером является случай с римлянами. Коррупция в финансах и управлении неразрывно связана с коррупцией этической. Если не существует никаких действенных ограничений, понуждающих человека оставаться в рамках закона, он будет творить беззаконие. Человека, который украл десять тысяч долларов, посадить достаточно просто. Однако, в коррупционных обществах едва ли можно посадить человека, который украл десять миллионов. Сейчас же мы живём в эпоху, когда наконец появилась возможность если не искоренить коррупцию, то как минимум свети её к позорному минимуму.

Крупные коррупционные схемы обычно разворачиваются в уютной тиши бухгалтерии. Как правило, они сводятся к махинациям при проведении тендеров (особенно государственных), при оформлении заказа на услуги, и многих других в целом скучных вещей, на которые вбухиваются совершенно невообразимые суммы – а в случае с государственным аппаратом, эти невообразимые суммы берутся не из оборота, а из бюджета, который, если повар нам не врёт, формируется за счёт собираемых налогов. Коррупция в налоговой сфере в свою очередь так же имеет немыслимые масштабы. Всё это достигается очень простым способом – встроенной непрозрачностью и неконтролируемостью всей системы.

Если же организовать систему закупок, тендеров и конкурсов на основе доброго старого блокчейна, картина изменится с радикальностью, которая и не снилась ультраправым политикам. Из неё начисто исчезнут основные методы обеспечения коррупции – те самые непрозрачность и неконтролируемость. Распределённый реестр способен продемонстрировать любому человеку проведение любого процесса. Если любая транзакция по условному тендеру проходит через неизменяемый реестр, все откаты становятся ясными, как божий день. Отсутствие контролирующего органа в сочетании с полной доступностью базы данных, таким образом, являются тем самым условием, которое побуждает дурного человека поступать хорошо, каким бы испорченным – в обычном или латинском значении слова – он ни был. И именно такие процессы и позволят заложить экономический базис для общества, где благоденствие является унылой нормой жизни.

By Jenny Aysgarth