Сооснователь NEAR: безопасность биткоина не нужна для большинства юзкейсов блокчейна

Уроженец Ижевска Александр Скиданов прошел длинный путь от простого студента ИжГТУ с тягой к программированию до разработчика с мировым именем, который покорил Кремниевую долину, прошел через YCombinator и поднял инвестиции от Andreesen Horowitz. Создаваемый его командой протокол NEAR — один из наиболее обсуждаемых PoS-блокчейнов в индустрии.

В эксклюзивном интервью ForkLog Александр рассказал:

• почему переехал в США и как попал в Кремниевую долину;
• с кем и зачем решил создать NEAR и кто вошел в команду;
• почему для перехода к новому интернету нужно откатить его в прошлое;
• как привлек инвестиции от легенды венчурного капитализма Andreesen Horowitz;
• как относится к жизни в Кремниевой долине и что думает о сексизме в корпоративном мире;
• нужен ли базовый протокол для всех блокчейнов;
• какие юзкейсы децентрализованных приложений на NEAR и других блокчейнах будут популярны в ближайшие несколько лет и почему для них не нужна безопасность биткоина;
• какие проблемы стоят на пути Ethereum 2.0.

Генезис — переезд в США и дорога к NEAR

ForkLog: Начнем с базовых вещей. Расскажи о себе и о том, как ты пришел в индустрию. Я знаю, что ты сейчас живешь в Штатах, но родился в России. Почему переехал?

Александр Скиданов (АС): Я родился в Ижевске. После школы я поступил в ИжГТУ. ИжГТУ — это не МГУ, куда слетаются самые лучшие ребята со всей страны, уровень и студентов, и преподавателей ниже, но я попал туда в уникальный момент.

Когда я был на первом курсе, там училось два очень умных человека, которые участвовали в олимпиадах по программированию, и как раз попали на Чемпионат мира. То, что они сделали, для меня тогда было магией.

Они остались в ИжГТУ, чтобы подготовить следующую команду к Чемпионату, и я в нее входил. В 2008 году мы заняли третье место. Это сразу позволило получить работу в Microsoft, и я улетел.

В Microsoft я работал над Bing, имел дело с машинным обучением. Но проработал там я недолго — с 2009 по 2011 год. Там все было очень медленно, и я уехал в Кремниевую долину, где пошел в стартап своего друга — MemSQL. Я был там первым инженером. Мы жили и работали в двухкомнатной квартире с собакой. Если смотрел сериал Silicon Valley, то приблизительно все так и выглядело.

В MemSQL мы писали быстрые шардированные базы данных, которые можно поднять на большом кластере. С 2011 по 2016 год я занимался там именно шардингом. Сейчас MemSQL используют многие компании из списка Fortune 500.

В 2016 году я познакомился с Ильей [Илья Полосухин, сооснователь NEAR — здесь и далее примечания редактора]. Он тоже занимался олимпиадами в свое время, и я знал его через общего знакомого из Харькова. Тогда Илья работал в Google над [simple_tooltip content=’открытая программная библиотека для машинного обучения от Google’]TensorFlow[/simple_tooltip].

Вместе мы занялись машинкой [машинным обучением], и больше всего хотели придумать такой код, который по формальным спецификациям может создать программу без участия человека.

Если ты телепортируешься в 2015 год, то увидишь, что машинка тогда взлетала просто с бешеной скоростью, и казалось, что через год наступит чуть ли не сингулярность. Но она остановилась в середине 2016 года, и наше предсказание не сбылось. Прорывы, конечно, были, но довольно медленные.

Вот, например, сейчас сначала пишется код, а потом формальные спецификации — мы решили сделать наоборот, но после изучения вопроса поняли, что на том этапе это было невозможно.

Мы начали с этой темы спрыгивать, но в процессе изучения пообщались со многими разработчиками, в том числе из блокчейн-индустрии. Тогда мы и узнали, что половину потенциальных децентрализованных приложений ты не можешь развернуть, поскольку все очень медленно, очень дорого и сложно.

Язык [simple_tooltip content=’язык программирования смарт-контрактов на Ethereum’]Solidity[/simple_tooltip] — нетривиальный. Конечно, ты сможешь написать Hello world к концу первого дня, но написать на Solidity стабильный код, который не будет падать, который нельзя обмануть и в котором ты ничего не упустишь — это сложно. Соответственно — порог входа очень высокий.

ForkLog: Многие критикуют выбор Solidity для смарт-контрактов. Мол, он слишком сложный, и можно было взять что-то менее претенциозное. Согласен с этим?

АС: Сложно сказать. Есть много причин для критики Solidity, но для меня самая большая проблема — высокий порог входа для инженеров.

До 2017 года я вообще ничего не знал о блокчейне, кроме того, что он существует. На поверхности плавал сплошной скам, куча бесполезных white paper, но при более внимательном рассмотрении можно было найти потенциально интересные идеи. Главный вопрос состоял в том, почему эти идеи никто не реализует? Сначала, как и все, мы подумали, что проблема в скорости, но на самом деле это очень слабый аргумент.

Подумай, сколько у тебя должно быть пользователей, чтобы тебе не хватало 14 Tps? Старая добрая стартаперская мантра гласит — напиши продукт на костылях, выпусти его на рынок и посмотри, что будет. На Ethereum это можно было бы сделать очень просто, если бы проблема упиралась только в скорость. Разработчики бы написали сначала медленные решения, а потом бы уже боролись со скоростью, но мы не видели даже медленных решений.

Я начал общаться с представителями индустрии и понял, что есть две основных проблемы. Первая — это высокий порог входа для инженеров. Чтобы выучить Solidity, ты должен понимать, что у тебя будет высокая отдача от этого языка. Вот, например, [simple_tooltip content=’ компилируемый объектно-ориентированный язык программирования, используемый корпорацией Apple’]Objective-C[/simple_tooltip] — еще хуже, но если ты хочешь писать на iOS и зарабатывать большие деньги, то ты обязан его выучить. А если ты хочешь, чтобы люди шли поднимать технологию, то порог входа должен быть низким.

Вторая проблема — это абсолютно не дружественный интерфейс. Обычный пользователь просто не может пользоваться блокчейн-приложениями. Если я хочу купить криптокотенка, то мне нужно установить MetaMask, создать ключ, записать фразу куда-то, потом пойти на Coinbase, отдать им паспорт, подождать пять дней и только тогда мне разрешат купить ETH. И все это, чтобы поиграть в игру! Никто этим заниматься не будет.

Чтобы ты примерно понимал атмосферу конца 2017 года — самыми горячими решениями для проблемы масштабирования тогда считались Spacemesh, Algorand, Thunder, Stellar, отдаленно Avalanche. Polkadot тогда от нашего взора ускользал.

Мы оценили эти решения — некоторые могли работать в поле, но ни один не мог масштабироваться вечно. Они могли решить проблему в краткосрочной перспективе.

Некоторые проекты, такие как Hedera Hashgraph, использовали разные трюки чтобы завысить количество транзакций которые они могут обрабатывать. Они считали 10 000 Tps без поддержания state root. А если у тебя нет state root, то ты вынужден доверять нодам. Посмотри последний Devcon, там Эмин Гюн [Сирер] говорил, что Avalanche обрабатывает 3000 Tps, но была такая маленькая приметка — без поддержания state root. Когда они добавили обновление state root, то получили всего 200 Tps.

ForkLog: NEAR — это первый и единственный продукт, который вы создаете в блокчейн-индустрии?

АС: Да.

ForkLog: И вы стартовали в конце 2017 года?

АС: Да. Это верно. Тогда начали отваливаться скамеры, поскольку люди начали понимать, что большинство white paper создали только для того, чтобы забрать у них деньги. После нас из ориентированных на layer one [первый слой] анонсировались только Libra и Flow.

ForkLog: Исследователи, кстати, выяснили, что чем длиннее был white paper, тем больше собирал проект на ICO. А вы не провели публичный токенсейл, потому что концепцию уже зашкварили?

АС: Даже не совсем по этой причине, а скорее из-за того, что в США это очень сложно сделать законно. Мы — американская компания, а ICO может быть расценено как продажа ценных бумаг.

ForkLog: А у вас компания for profit?

АС: Есть американская компания NEAR Inc. Ее цель — создать протокол. Номинально мы зарегистрированы как for profit, но реально у компании, вероятно, никогда не будет доходов. Есть еще некоммерческая NEAR Foundation [Цюрих, Швейцария], ее задача — продвигать протокол.

Первые деньги подняла NEAR Inc. — мы предложили инвесторам SAFTE-контракты, они могут получать токены после запуска протокола. Последний же раунд поднимала NEAR Foundation, у которой нет обязательств работать с NEAR Inc.

Уроки Telegram Open Network

ForkLog: Показательные судебные разбирательства SEC и Дурова продемонстрировали, что ценной бумагой является не только SAFT, но и вся инвестиционная схема — от продажи SAFT до запуска вторичного рынка. Не боитесь повторить участь?

АС: Я в юридическое вопросы не лезу, но знаю, что наши юристы изучили кейс TON и знают все подводные камни. Лично для меня совершенно не очевидно, почему TON не мог запуститься. Что может SEC сделать против децентрализованного протокола? Почему не могли поднять сеть, где в генезисе прописаны инвесторы, я не понимаю. От меня это ускользает, но я думаю, что Дуров знал, что делал.

Давай предположим, что к нам тоже придет SEC и закроет NEAR Inc. Ничего страшного. Код лежит на GitHub, его могут поднять валидаторы. Разве что SEC сможет заставить валидаторов остановиться, но тогда мы точно что-то сделали не так.

ForkLog: А ты согласен с Дуровым, что не совсем честно, что у SEC экстратерриториальная юрисдикция? Этим были недовольны неамериканские инвесторы, в особенности — русские. Почему американский регулятор решал, можно им получить токены или нет?

АС: Я может с ним и согласен, но сделать ничего не могу. Я не согласен с тем, что он не запустил, хотя очевидно, что у него были веские причины — вероятно, личная ответственность.

Для NEAR Inc. в целом хорошо, возможно, что не запустил, — одним конкурентом меньше. Но мы в NEAR придерживаемся анархично-максималистских взглядов — нам не столько принципиальна победа конкретно NEAR, сколько принципиальна победа хорошего децентрализованного протокола в целом.

Моя цель — создать интернет, где все приложения децентрализованы и управляются сообществом, где ни за кем не шпионят. Блокчейн там важный компонент, но не самый важный. Главное, чтобы была децентрализация и соответственные ценности. Я, скорее, расстроен, что TON не запустился. Мне кажется, что Дуров должен был запускать, хотя я не знаю всей ситуации. Возможно, у него действительно не было выбора.

Что такое Open Web — интернет будущего

ForkLog: Ты сказал про интернет будущего. Это Web 3.0. В чем суть этой концепции? В какой момент можно будет сказать, что все, мы пришли, вот Web 3.0?

АС: Мы это называем еще Open Web, потому что Web 3.0 сейчас сильно ассоциируется с Polkadot, а Polkadot все таки больше продвигает свой протокол, чем общую идею.

Большинство сервисов в Open Web, думаю, все еще будут оперироваться централизованно, потому что это дешевле. В Open Web все должно быть прозрачно — я не должен получать 20 Мб фронтенда, в котором 200 трекеров, которые я даже не могу увидеть без специальных инструментов.

Допустим, я создал Google-документ, а завтра Google решил изменить интерфейс или вообще ликвидировать сервис. В Open Web должно быть четкое разделение — мои данные и инструменты, которые я использую для их создания. Я не должен потерять этот Google-документ при любых раскладах.

Когда была [simple_tooltip content=’бесплатная система мгновенного обмена текстовыми сообщениями для мобильных и иных платформ с поддержкой голосовой и видеосвязи’]»аська»[/simple_tooltip], был один протокол, но все использовали разные клиенты. Я использовал Miranda, кто-то — QIP, а кто-то — ICQ. Сейчас такого нет.

Если у меня друг в Telegram, а я — в [Facebook] Messenger, то я сижу в обоих сервисах. Если Messenger решил, что у него 200 функциональностей и поле ввода такое-то, то это то, как я буду им пользоваться, и выхода у меня нет. Если Messenger завтра умер, моя история переписки пропала навсегда. Такого в Open Web быть не должно.

Должно быть так — у меня есть данные, чаты, переписки, документы, еще что-то — они мои, и я не могу потерять к ним доступ. И инструмент не может исчезнуть. Как это сделать? Бекэнд должен быть открытым, а state лежать в каком-то децентрализованном облаке. Не обязательно блокчейн, не обязательно NEAR, такое решение не потребует столь высокого уровня сложности.

В Open Web, если оператор сервиса ушел, я или любой другой можем занять его место. Мы можем запуститься отдельно. Может быть 200 операторов, а я просто выберу того, кто мне нравится.

В конечном итоге все сводится к тому, что у пользователей должен быть доступ к их данным, они должны знать, какие данные они передали третьим лицам, а третьи лица не должны централизованно хранить такие данные.

Если протокол завтра изменили, то в Open Web мы не обязаны это принимать молча, у нас должно быть право выбора, и оно у нас было. Мы ничего нового не изобретаем, мы хотим откатить интернет в прошлое.

ForkLog: Только интерфейс оставьте!

АС: Да, пусть эмоджи останутся.

ForkLog: Возвращаясь к началу вопроса, ты считаешь, что Polkadot монополизировал название Web 3.0?

АС: Polkadot — наши друзья, поэтому не хочу никого критиковать. Мне кажется, что название проекта не может быть названием движения, а у них есть Web3 Foundation.

Мы не пытаемся, например, связать Open Web с NEAR. Мы хотим, чтобы Open Web стал движением за свободный интернет, а есть там NEAR или нет — вопрос непринципиальный.

Мы делаем NEAR для людей, но если люди решат, что Polkadot, TON или Ethereum 2.0 подходят лучше, то это будет их выбор.

Звездная команда

ForkLog: Ты сказал, что у NEAR Inc. не будет доходов. Вы работаете над протоколом каждый день, вкладываете душу, это ваше детище, но конечный результат — децентрализованная сеть, которая живет своей жизнью. Вы создатель, а профита нет. Считаете ли вы себя предпринимателями или же это что-то другое?

АС: В то время как у NEAR может не быть доходов, у всех сотрудников компании, включая меня, есть небольшое количество токенов, то есть у нас есть мотивация построить успешный протокол. И у сотрудников, и у инвесторов токены выдаются с многолетними задержками, чтобы у всех была инициатива работать на долгосрочный успех.

ForkLog: Ты сам решил, сколько у тебя токенов?

АС: Да, мы решали, сколько токенов получит каждый сотрудник. Чтобы написать протокол такой сложности, нужна сильная команда. Для таких проектов, как Algorand, NEAR и Cosmos, нужны очень сильные разработчики, которые понимают, что они делают. А такие люди очень дорогие. Написать его как анархисты не получится.

Если ты посмотришь на Ethereum-клиенты, то увидишь, что многие команды, которые их пишут, меньше и слабее, чем Algorand, Dfinity или NEAR. Они двигаются заметно медленнее.

ForkLog: Кстати, Dfinity вообще в каком-то stealth-режиме, ничего про них не слышно, где-то они на задворках спрятались.

АС: Для меня это тоже, кстати, загадка, потому что у них очень сильная команда. Я бы даже сказал, что невероятно сильная, у них там просто легенды. Они очень закрытые, я только один раз пообщался с их CTO, и то — часок. Он рассказал, что сначала они писали все на Haskell, потом решили переиграть — не знаю, на чем они сейчас пишут, но полагаю, что Rust или Go.

[30 июня Dfinity открыл доступ к децентрализованному интернет-компьютеру сторонним разработчикам].

ForkLog: Возвращаясь к вопросу о предпринимательстве. Допустим, запуск состоялся, токены куда-то вышли торговаться, профит у тебя есть. Значит, ты считаешь себя предпринимателем?

АС: Да. Многие протоколы продали под 80% токенов, мы же пошли другим путем. Мы хотели продать как можно меньше.

Мы с Ильей начали разработку на честном слове, можно сказать, а первые сотрудники брали на себя большой риск. Сейчас у нас невероятно сильная команда. У нас есть два человека, которые выиграли чемпионат мира по программированию дважды. На этот конкурс нельзя ездить больше, чем два раза в жизни — чтобы выиграть его дважды, ты не можешь его ни разу не выиграть. Таких всего девять человек, одним из них является Николай Дуров. У нас еще двое — Миша Кевер и Женя Капун.

ForkLog: И все выходцы из СНГ?

АС: Более того, почти все выходцы из Питера! Двое из СпбГУ, четверо из СпбГУ ИТМО и последние трое из МГУ.

ForkLog: Ты сказал, что такие специалисты очень дорогие. Это сколько в год?

АС: Я не буду раскрывать конкретные зарплаты в NEAR, но опишу общие расценки [Кремниевой] Долины. Тут хороший инженер из Google или Facebook не может иметь меньше $300 тысяч со всеми бонусами и акциями. По крайней мере, я этого не представляю. То есть — от $300 тысяч и условно до бесконечности, там нет потолка.

Если ты в стартапе работаешь, то в диапазоне от $120 до $250 тысяч. За пределами Долины, разумеется, цифры другие.

У нас в команде 40 человек, поэтому деньги расходуются достаточно быстро. Еще очень дорогая статья расходов — правовое соответствие и все, что связано с юридической стороной. Маркетинг уже подешевле будет.

Жизнь и инвестиции в Кремниевой долине

ForkLog: А ты считаешь стоимость жизни в Долине оправданной? Окупает это себя? Сейчас на фоне пандемии наблюдается исход из Долины. Не хотел бы уехать?

АС: Я потенциально планирую уехать, я уже 10 лет тут почти. Жизнь у нас одна, нужно разнообразие.

Мне кажется, Долина не имела особого смысла и до пандемии. А во время пандемии так уж тем более. Исход этот очень заметен. У нас команда разъехалась тоже, все работаем удаленно. Кто-то в Сиэтле, кто-то в центральной части США, кто-то вообще покинул страну.

Я здесь оставался, потому что здесь все люди [в IT-тусовке]. Жить неоправданно дорого, конечно, даже учитывая, что у нас в семье и я, и жена работаем.

Когда мы начали NEAR, мы собрали команду из девяти человек, и все они были тут — в Долине. Нигде больше нельзя найти специалистов такого уровня в одном месте. То же самое касается инвестиций — когда мы поднимали первый раунд, то одна часть инвесторов была на расстоянии пешей прогулки, а до другой надо было проехаться на машине минут 30.

ForkLog: Объективно поднять деньги в Долине легче, если ты физически в Долине?

АС: Конечно, намного. Те, кто хотят привлечь венчурные деньги, приезжают сюда на две недели, и каждый день у них забит встречами от начала до конца, после чего они улетают, если они не здесь базируются.

ForkLog: Марк Андриссен не только ждет, пока стартапы к нему придут, но и сам ищет «неограненные алмазы», чтобы предложить свои деньги. А если уж предлагает, то помогает стартапу всем, чем может. Это правда, что они тянут портфельные проекты по всем фронтам? И вообще, каково привлечь деньги от живой легенды?

АС: Выйти на фонд в Долине очень просто. Их задача — не пропустить следующего единорога. Они никогда не откажут в встрече, если есть хоть малейший шанс, что ты выстрелишь. У Andreesen Horowitz, конечно, порог выше, но в целом у нас никогда не было проблемы с любым инвестором пообщаться. Я думаю, что у других тоже. Если есть хоть какой-то признак, что компания надежная, они пойдут на встречу. В нашем случае роль сыграл мой опыт и Ильи. Для них это всего час, который потенциально может принести огромные деньги.

И это правда, что Andreesen Horowitz отличается от других тем, что очень пытается тебя выиграть. Если они решили в тебя инвестировать, и даже если не решили, но уже продумывают следующий шаг, они создают встречу, на которой будет человек 20, которые помогают проекту по разным направлениям. В нашем случае встреча длилась больше двух часов, каждый из них рассказывал, чем он нам поможет, показывал примеры/презентации. Это было очень здорово.

ForkLog: То есть не только деньги, но и помощь?

АС: Да. Я бы сказал, что 80% инвесторов, которые обещают помогать, не помогают [смеется], но 20% помогают. И есть 5%, которые из кожи вон лезут ради тебя. Andreesen Horowitz именно такие, и еще Electric Capital. И, пожалуй, Amplify, с ними мы имели дело еще до блокчейна.

Но Andreesen Horowitz сложно было выиграть. Они очень требовательны. У них сильная команда, которая тебя анализирует. И я очень радовался, когда мы таки выиграли их.

До этого мы прошли Y Combinator, что тоже было достижением.

ForkLog: А как вы выиграли их? Рассказали, как победите конкурирующие протоколы вроде Polkadot и Cosmos?

АС: Нет, такого подхода не было. Да и они достаточно умные, чтобы отсекать такую чушь сразу. Я сам не думаю, что NEAR обязательно победит. Polkadot — очень сильный проект, я думаю, что он сохранит одну из доминирующих позиций в долгосрочной перспективе.

Мы доказывали, что блокчейн-пространство намного больше, чем видно сегодня, если сделать его доступным для людей. Настолько большое, что хватит на всех. NEAR может сосуществовать в этом пространстве с несколькими другими протоколами.

ForkLog: Задача любого венчура понятна — экзит по цене выше входа. Давай представим, что условный проект X продал Andreesen Horowitz SAFT-контракт на определенное число токенов. Задача венчура довести протокол до запуска, дождаться выхода токенов на биржу и продать — по логике вещей. И именно здесь у условного проекта X возникает проблема с SEC, потому что такая мотивация инвесторов подтверждает, что SAFT и последующие операции — это ценные бумаги в США. Что думаешь по этому поводу?

АС: Это как раз та причина, по которой мы тратим много денег на правовое соответствие, как и Andreesen Horowitz. И задача — не найти лазейку, а действительно сделать все законно. Я не могу рассказать, чем наши контракты отличаются от контрактов TON.

Могу лишь сказать, что наши контракты дают право не только на токены, но и на долю в NEAR Inc. Это то, что касается первого раунда. По второму [с Andreesen Horowitz] я не могу ничего сказать.

ForkLog: Если NEAR Inc. неприбыльная, то какая ценность в доле?

АС: На начальной стадии инвесторы не уверены, запустишь ты протокол или нет, учитывая провалы других. Но у компании NEAR Inc. есть сильная команда, которая в случае неудачи могла бы переключиться, например, на что-нибудь другое, вплоть до автоматизации маркетинга [шутка], и потом пойти на IPO. Для инвестора это страховка.

Сексизм и расизм в корпоративном секторе

ForkLog: Фильм Дудя о Долине раскритиковали за отсутствие женщин. Биткоин-индустрию тоже часто критикуют за высокие барьеры для женщин. Как ты считаешь, такая критика уместна или проблема скорее надуманная, что кто-то специально не пускает женщин в тусовку той же разработки?

АС: Это правда, что в IT все плохо с разнообразием — меньше девушек, меньше афроамериканцев. Если посмотришь на NEAR, то у нас в инженерной команде всего две девушки из 20 сотрудников.

Я думаю, кстати, что в блокчейн-разработке ситуация даже лучше, чем в остальной разработке.

ForkLog: Но это естественная ситуация или есть какой-то искусственный барьер, может их не пускают?

АС: Я точно не думаю, что женщин не пускают. Мне кажется, что большинство компаний не отсекут кандидата именно по такой причине — есть интервью, человек его либо прошел, либо нет.

Хотя я легко могу поверить, что у некоторых есть подсознательные барьеры, из-за которых они могут занижать оценку навыков человека по половому признаку. И в первую очередь проблема кроется в культурной базе, которая прививается с раннего возраста. Особенно в России, конечно, хотя проблема видна во всем мире.

Вот, например, есть мультик «Фиксики» — там папа работает, а мама стоит на кухне. А потом мы удивляемся, откуда это берется. При чем это создает предвзятость не только у условного интервьюера, но и у самих женщин, которые сомневаются, что потянут техническую специальность, потому что культура им внушила другие цели.

И это очень сложно искоренить. Вот диснеевские мультфильмы сейчас пытаются планомерно изменить эти установки, но это капля в море.

ForkLog: Сейчас на Западе такой тренд, что совет директоров и даже исполнительные команды формируют не по критериям профессионализма, а по принципу расового/полового баланса — своеобразная система квот. Это как в старом анекдоте про 100 кандидатов на 10 мест в консерватории. Как ты считаешь, стоит ли подчиняться таким либеральным нормам или же лучше выбирать по скиллам?

АС: Это решение следствия, а не причины проблемы. Культура определила такое скошенное распределение, и они предложили исправить это искусственно. Никому лучше ты, разумеется, не делаешь, своей компании так уж точно.

Я против такого подхода. Во-первых, самому человеку неприятно знать, что его наняли только из-за каких-то квот. Во-вторых, это несправедливо по отношению к тем, кто не получил работу, хотя подходил для нее лучше. В конце концов, это несправедливо по отношению к компании, которая не получила лучшие кадры.

Если на рынке труда ты видишь 5% женщин и 95% мужчин, то ожидаемо увидишь такое распределение и у себя в компании. В NEAR все сотрудники попали, потому что были лучшими в своем деле.

ForkLog: Повлияли ли протесты в рамках движения Black Lives Matter на работу вашей команды в США? И считаешь ли ты эти реакцию общества адекватной?

АС: Нас это задело слабо в плане работы. Но для некоторых участников команды это действительно важная повестка. Они брали небольшой отпуск, чтобы посетить протесты. Они вовлечены, сам же я слежу за этим меньше.

Я не думаю, что это реакция на один инцидент. Инцидент, скорее, был катализатором. Столько людей не выйдут на улицу, если проблемы нет.

Протокол номер 0

ForkLog: Биткоин-максималисты считают, что Ethereum и другие протоколы бесполезны, мягко говоря. Они уверены, что биткоин должен быть аналогом TCP/IP для блокчейн-индустрии — единым базовым протоколом. Считаешь ли ты это формой шовинизма?

АС: Это очень многосторонний вопрос. Несомненно биткоин сильно отличается от NEAR. Если в NEAR уйдет две трети стейка, то протокол заглохнет. Биткоин же будет работать пока есть хоть один человек с Raspberry Pi.

Я считаю, что 7 Tps для биткоина это плюс, а не минус, потому что любой человек с небольшими ресурсами реально может пойти и проверить весь реестр. Чтобы проверить на NEAR весь реестр, тебе нужно огромное количество ресурсов. Если у тебя сто шардов, и каждый обрабатывает 200 Tps, то тебе нужно накатывать 20 000 Tps с момента запуска до сегодня, чтобы только проверить валидность текущего состояния.

Поэтому свойства очень разные, как и юзкейсы. Если тебе нужно отправить $1 млрд, то ты должен сделать это на биткоине и подождать две недели подтверждений.

NEAR решает вообще другую задачу. Уровень безопасности должен быть адекватно пропорционален юзкейсу. Безопасность биткоина не нужна для большинства юзкейсов на блокчейне. Если я хочу купить криптокота за 10 центов, мне не нужен уровень безопасности биткоина. Если я хочу обменять 100 тысяч DAI на 500 ETH, мне такая безопасность тоже не нужна, потому что у валидаторов нет мотивации для отката цепи ради $100 тысяч.

Я думаю, что биткоин долго не уйдет с первой строчки, как и Ethereum со второй. У NEAR нет цели их сдвинуть. Я думаю, что у Polkadot и других — тоже. Разные протоколы — разные цели.

С другой стороны, биткоин-максималисты переоценивают безопасность биткоина и его децентрализацию. В конце концов, это всего три пула, которые могут взять и сделать откат. Конечно, пользователи могут отозвать мощности, но это займет время, и сделать откат десяти блоков они успеют. Децентрализация в биткоине и Ethereum на очень спорном уровне, как и безопасность.

Что такое безопасность одного дня в Ethereum? Это 2 ETH в 15 секунд — это очень дешево. В каких-то ситуациях откатить один день биткоина стоит намного дешевле относительно совокупной эмиссии, чем откатить один день BFT-цепи вроде Cosmos или NEAR. Не в абсолютных значениях, конечно, поскольку биткоин очень дорогой.

ForkLog: Значит, не нужен базовый протокол вроде TCP/IP?

АС: Я думаю, что было бы здорово, если бы был глобальный первый слой, обеспечивающий core-безопасность всем цепям. Но я не думаю, что биткоин или Ethereum подходят под это описание, и не думаю, что кто-то вообще пишет такой протокол сегодня.

Этот протокол должен быть невероятно простым, чтобы каждый мог пойти и проверить, как он работает. Сегодня таким свойством обладает только биткоин.

ForkLog: А протокол Inter-Blockchain Communication (IBC) от разработчиков Cosmos?

АС: У IBC есть другая проблема, которая, мне кажется, не позволит ему быть базовым протоколом. Протоколы, которые общаются через [Cosmos] Hub, должны следовать какому-то критерию — например, имплементировать Tendermint.

Базовый протокол не должен ассоциироваться с каким-то централизованным предприятием и не должен поддерживаться венчурами. Его должны сделать условно два [шифро]панка. С этим протоколом должно быть легко создавать мосты.

Ethereum не подходит из-за сложности. Вот мы сейчас пишем мост к Ethereum, через который он будет общаться с NEAR. Нет нормальных спецификаций, нужно лезть в исходники Geth, протокол катастрофически сложный. Чтобы разобраться, как сделать подтверждение, нужна чуть ли не неделя. Так быть не может. Кроме того, безопасность Ethereum доказывается только тем, что ему пять лет. То есть ты говоришь, раз пять лет, то уже бы нашли. Это единственная гарантия, которая у тебя есть.

ForkLog: А мост у вас в отдельном шарде?

АС: Нет, это простой смарт-контракт. Мы еще делаем мост с биткоином, он похож на tBTC, но намного проще. Я вообще не люблю сложность, мне кажется, что мост с биткоином должен быть простым. Сложность порождает баги.

NEAR и юзкейсы в реальном мире

ForkLog: Расскажи про распределение токенов NEAR. Согласен ли ты, что стейкинг в итоге приводит к централизации, где несколько крупных игроков голосованием решают, что будет дальше?

АС: У команды чуть больше 10%, включая нас и будущих сотрудников. У инвесторов, мне кажется, чуть больше 15%.

ForkLog: А все остальное пойдет эйрдропами?

АС: Мы обсуждаем много идей. Часть токенов будет у NEAR Foundation, но она не сможет их стейкать. Им нужны будут средства на развитие протокола. Мы рассматриваем и эйрдропы, и публичные продажи тоже. Это менее децентрализовано, чем я бы сам хотел, но намного более децентрализовано, чем у других PoS-протоколов.

Если говорить про централизацию в PoS, то в NEAR, наверное, можно теоретически собрать стейк в 10%. В команде 40 человек, но для внешнего мира мы все друзья, и нас считают за один стейк. Но безопасность проистекает не совсем из этого.

В биткоине есть три пула, а в NEAR есть потенциальное число людей, которые могут совершить что-то плохое. Но нужно понимать, что меньше, чем треть вообще ничего не может сделать. В худшем случае, если треть минус один действуют злонамеренно, а еще двое офлайн, то блок создать нельзя. Если чуть больше трети, то у них появляется теоретическая возможность сделать форк, но это все равно очень сложно осуществить на практике.

ForkLog: Простые пользователи покупают токены, стейкают, но не принимают участия в голосованиях. Вовлечь их в развитие сети довольно сложная задача. Как будете решать ее?

АС: Мы пока не делаем ончейн-governance. Пользователи будут делегировать токены. При этом, если человек, которому ты делегировал токены, поступил злонамеренно, твои токены не сгорят.

ForkLog: У вас DPoS?

АС: Да, но на уровне смарт-контрактов. На уровне протокола DPoS нет. Это предоставляет больше гибкости, но для конечного пользователя разницы нет.

Если я стейкер, как например Bison Trails, я могу развернуть контракт на своем аккаунте, люди смогут сделегировать мне через контракт, и он автоматически застейкает эти деньги. В контракте может быть прописано, что я беру на себя ответственность за любые злонамеренные действия, и сгорают только мои 20%+ в стейке, остальные же токены возвращаются владельцам.

Если консенсус не сработает, ценность NEAR резко упадет, а валидаторы потеряют кучу денег. Им намного выгоднее не создавать форк, чем создавать, поскольку это противоречит экономической мотивации.

ForkLog: А число валидаторов ограничивается?

АС: Сколько угодно может пойти, но в реальности в каждой эпохе их 100 — с самой большой делегацией.

ForkLog: Насколько я понимаю, NEAR, Polkadot и другие протоколы нового поколения заточены на развертывание децентрализованных приложений. Какие юзкейсы реального мира можно реализовать в Dapps? Криптокотики не считаются. Большинство указывает на DeFi. Кроме DeFi есть ли еще какие-то применения?

АС: Я думаю, что в обозримом будущем, год или два, это только игры и DeFi. Могут быть цифровые активы, но они тоже часто сводятся к играм. Например, чтобы оружие, которое мне досталось в Counter Strike, контролировал я, а не корпорация Valve [оператор Steam]. Или книги в iBooks.

Мы анализировали под сотню юзкейсов с устранением посредника. Например, децентрализованный аналог Spotify, который бы позволил музыкальным исполнителям получать вознаграждения напрямую от аудитории. Есть похожие решения для изобразительного искусства.

Цифровая идентификация тоже должна перейти на блокчейн, потому что сейчас это Facebook и Google, а это ужасный статус-кво. Кроме того, блокчейн должен стать финальным арбитратором всех вещей, которые происходят в Open Web.

Для того чтобы приложениями на блокчейне можно было пользоваться, надо понизить порог входа. Приложениями на NEAR можно будет пользоваться через браузер, можно будет быстро восстанавливать свои ключи привычным способом, мы предусмотрели удобные централизованные шлюзы.

Централизованный шлюз используется только для того чтобы прийти в экосистему, и реализован так, что в любой момент можно сгенерировать новую пару ключей локально и закрыть доступ шлюзу.

Пока у тебя котенок за 20 центов, тебе без разницы, что его контролирует централизованный сервис. Для тебя важно, что в любой момент ты можешь прийти и забрать своего котенка, лишив сервис контроля.

ДА/НЕТ

ForkLog: Перейдем к последнему блоку вопросов. Ответы должны быть в формате да/нет. Первый — является ли приватность базовым правом человека?

АС: Да.

ForkLog: Инструменты ончейн-аналитики вроде Chainalysis созданы для деанонимизации. Значит ли это, что они нарушают базовое право человека?

АС: Нет.

[В ходе дискуссии мы пришли к выводу, что у Chainalysis есть право на создание такого продукта, а у пользователя есть возможность обеспечить свою приватность. Кроме того, создатели протокола и сообщество должны приложить максимум усилий, чтобы конечный пользователь знал о такой возможности].

ForkLog: Адам Бэк сравнил Ethereum со скандальным стартапом Theranos, а Бутерина с его основательницей. Бэк утверждает, что Ethereum не выполнил обещания, которые давал на ранних стадиях проекта. Согласен ли ты с таким сравнением?

АС: Нет.

ForkLog: Недавно Бутерин в комментарии ForkLog сказал, что децентрализация — это эксперимент, и Ethereum он неплохо удается. Это было ответом на вопрос о спасительных хардфорках и ручном управлении разработчиками. По его словам, разработчики сейчас не могут насадить свою волю сообществу. Ты согласен с тем, что у них получается этот эксперимент?

АС: Нет.

Заключение

ForkLog: Как ты думаешь, Ethereum 2.0 уже на финальной стадии?

АС: Я думаю, что они [разработчики] хорошо понимают, что они хотят сделать. Но возвращаясь к вопросу о том, как у них принимаются решения, могу сказать, что с этим все плохо.

Они потратили год на решение по ProgPow, которое конечному пользователю вообще фиолетово. Для перехода на ETH 2.0 текущая цепь должна уважать токены, которые заминтились на Beacon Chain. Принятие этого решения займет очень много времени. Они не могут определиться, в какой цвет покрасить сарай, а о том, на каком топливе ракету запускать, вообще речи не идет.

Но я не думаю, что в контексте разработки у них есть какие-то нерешенные принципиальные вопросы. Просто двигается это все медленно — там пишут разные команды, в некоторых из которых условно по пять человек. Спецификации появляются новые, иногда им приходится откатываться.

Они написали Beacon Chain за год — и это простая часть. В NEAR мы написали аналог за месяц, наверное. Впереди у них еще шардчейны и среда исполнения, а именно там лежит сложная часть. Так что я думаю, что мы не увидим ETH 2.0 через год, если только команды не станут сильнее или что-то еще радикально не изменится.

Думаю, что они запустят Beacon Chain без шардчейнов, чтобы обкатать стейкинг.

ForkLog: Ты говоришь, что в индустрии хватит места нескольким PoS-протоколам — условной пятерке. А если ты ошибаешься?

АС: Я думаю, что пока выгодно решать возникающие проблемы вместе, обмениваться опытом, но если вдруг места не хватит, то будем драться, и пусть победит сильнейший.

ForkLog: Спасибо за этот словесный марафон!

Беседовал Nick Schteringard (11.06.2020)

Подписывайтесь на новости ForkLog в Twitter!