Воскресный лонгрид: О блокчейне, революциях и стокгольмском синдроме

Мейнстримовая шумиха вокруг блокчейна более чем понятна – в конце концов, данная технология может принести много радости разнообразным финансовым учреждениям, и с их стороны было бы достаточно нелепо это отрицать. Однако, по меньшей мере частичный энтузиазм крипто-сообщества в связи с этим едва ли оправдан. Разумеется, те оговорки, которыми увешивают технологию крупные компании, очевидны любому – однако, как это обычно и случается на этой планете, всё несколько сложнее, чем может показаться.

Энтузиазм крипто-сообщества по поводу более широкого распространения если не биткоина, то хотя бы его базовой технологии – это достаточно своеобразное проявление стокгольмского синдрома. В непрямом виде о нём писал ещё и гроза всех идеалистов Никколо Макиавелли, который в своём знаменитом «Государе» сказал, что люди склонны гораздо сильнее привязываться к тем, от кого ожидали зла.

Криптотехнологии уже миновали этап массового игнорирования, и в целом находятся уже в конце фазы поношения. Радость сторонников блокчейна не ведает границ и разумных доводов. Между тем радоваться тут совершенно нечему.
Блокчейн – технология настолько гибкая, что уже сейчас хватило бы одной только политической воли, чтобы с её помощью изжить добрую половину зол цивилизаций золотого миллиарда. Блокчейн мог бы заменить собой громоздкую и местами совершенно идиотскую систему сертификации образования. С помощью блокчейна можно было бы раз и навсегда прекратить фальсификацию выборов. Блокчейн качественно изменил бы к лучшему систему медицинских услуг. Наконец, с его помощью можно было бы если не полностью искоренить, то существенно снизить коррупцию в высших эшелонах власти, поскольку приобретать права собственности и, главное, проводить тендеры со скрытыми преференциями сделалось бы совершенно невозможно. Самое смешное, что чисто технологически всё это можно воплотить хоть сейчас, однако, как можно догадаться, немножко почитав новости, ничего подобного не происходит.

Здесь в игру вступает старый добрый человеческий фактор. Власти, будь то правительство, регуляторы или корпорации, едва ли можно обвинить в глупости. Полномочия, возможности и, главное, деньги по доброй воле отдавать никто не станет, а именно к этому в конечном итоге и привело бы широкое применение технологии блокчейн. Поэтому с их точки зрения гораздо разумнее поставить такую прорывную штуку себе на службу, а не пытаться с нею воевать. В конце концов, урановую руду тоже можно использовать по-разному – с её помощью можно как освещать города, так и разрушать их.

Крипто-сообщество, тем временем, радуется тому, что блокчейн получает хоть какое-то внимание. Эта реакция неразумна, и фактически неотличима от того, что чувствует привыкшая считать себя непривлекательной девушка, которую красавчик из 10-Б внезапно пригласил на школьную дискотеку. Может быть, он и правда желает с нею потанцевать, а может быть, в зале уже приготовлена бочка со свиной кровью и целый мешок перьев, а рядом стоят её одноклассники и гнусно хихикают в предвкушении эпичного унижения.

Ситуация с блокчейном по сути соответствует предреволюционной, как её описывал Ленин, которого многие, в том числе и я, терпеть не могут, но который, бессмысленно это отрицать, нёс не только миллениаристскую ересь. Он, как известно, описывал эту ситуацию как «низы не могут, а верхи не хотят». Добром такая ситуация едва ли закончится, и Россия тому яркое доказательство. Стокгольмский синдром, о котором шла речь, едва ли можно считать способом отвадить разрыв этого огромного революционного фурункула. Какое-то время он ещё сможет застилать глаза крипто-массам, но, в конце концов, опять же, привет, Владимир Ильич, из искры может разгореться пламя.

В революциях же нет ничего хорошего. Если посмотреть на революции политические, можно легко заметить, что практически каждый раз кажущееся освобождение всего спустя несколько лет оборачивалось тиранией, которая была куда страшнее недавно свергнутой – тому примеры и Франция, и Англия, и Россия. Революции технологические всегда шли несколько исподволь и не приводили к подобным последствиям.

Тем не менее, блокчейн имеет уникальный статус, поскольку совмещает в себе предпосылки как к технологической, так и к политической и экономической революции. Если снова брать аналогии из российской истории, нынешний хайп вокруг блокчейна – ничто иное, как «куцая конституция» 1906 года. Подобно ей, он способен на время утолить жажду сообщества в признании, однако, поскольку в фундаментальном отношении подлинным принятием не является категорически, напряжение продолжит нагнетаться. И чем это может кончиться – едва ли кто-нибудь разберёт.

Сейчас представить себе Сталина с блокчейном достаточно смешно. Однако, если бы такое правда случилось, едва ли кто-то, кроме, может быть, Сталина, стал бы смеяться – так же, как у урана, у блокчейна тоже есть своя тёмная сторона. С его помощью можно как сделать общество свободным, так и ввергнуть его в оруэлловское рабство с тотальным контролем поведения и перемещений.

Блокчейн способен породить как светлую миллениаритскую утопию, так и помесь киберпанка с «1984», а может нагло обмануть ожидания каждого, и сделаться скучным придатком на службе у бюрократического аппарата.
И пока что всё идёт в направлении последнего варианта. Причём под радостные причитания криптовалютного коммьюнити.

By Jenny Aysgarth