Лонгрид: уверуй в биткоин

Проблема принятия биткоина навязла на зубах немногим меньше, чем байки о похождениях Марка Карпелеса или стенания анонимусов о тяжёлой судьбе мистера Ульбрихта из США. Однако, сколько бы слов об этом ни было сказано до настоящего момента, сам процесс принятия, кажется, их совершенно игнорирует и тихо идёт своим чередом.

Со времени своего возникновения и до настоящей поры биткоин проделал достаточно внушительный путь, однако ещё более внушительный путь ему только предстоит. Как уже неоднократно говорилось, биткоин в мире человеческого сознания — не цифровая валюта, не орудие блокчейна и даже не происки кровопийц из мирового масонского правительства, а попросту концепция — причём концепция в сути своей новая, и потому требующая осознания и принятия прежде всего на ментальном, а не законодательном уровне.

История знает много примеров того, как новая идея медленно, но верно завоёвывала себе армии сторонников, и наиболее ярким примером такого процесса является распространение христианства в начале нашей эры. Независимо от того, что вы думаете о религии вообще, христианстве в частности, и о христианах лично, весь этот процесс достаточно ярко демонстрирует все кочки и колдобины, по которым вынуждена ехать новая концепция, поэтому все эти колдобины я постараюсь коротко, но внимательно рассмотреть.

Христианство как таковое оформилось гораздо позже, чем происходили события, описанные в библии — до того оно было одной из сект иудаизма, и все его положения распространялись исключительно на евреев. Его распространение как отдельной религии началось как децентрализованное миссионерство — в связи с тем, что его постулаты стали распространять на всех людей вообще. Центральные органы управления вроде вселенских соборов стали появляться только к 4 веку нашей эры. Миссионеры же приходили в земли, где существовали давно оформившиеся политеистические культы со своими традициями и праздниками — и единственным способом привлечь людей в новую веру оказалось использование старой. Таким образом, большинство этих традиций и праздников были переименованы, а суперсилы местных богов были переданы святым, в то время как сами боги были названы демонами. Иванов день когда-то был днём равноденствия, Богоматерь когда-то была Астартой и Венерой, а Рождество было днём рождения шумерского бога Митры (который, к слову сказать, имеет земную биографию, весьма схожую с биографией Иисуса). Распространение христианства было тем проще, что Римская империя на тот момент уже сделалась совершенно необъятной и простиралась от нынешней Великобритании до нынешнего Пакистана.

Принятие новой идеи, как видно на примере христианства, не может происходить за счёт вытеснения старой, но только за счёт ассимиляции. Об этом же феномене мы можем прочесть и у великого и ужасного Макиавелли, который, рассказывая о том, как же новому правителю следует удерживать вновь завоёванный город, советует сохранять старые названия магистратур и должностей, меняя их субстанционально, но не номинально. Именно это и произошло в том же древнем Риме, когда после двух гражданских войн установился режим правления, ныне известный как принципат — фактически страной управлял принцепс-император, однако номинально он не был никаким императором, сохранялись все республиканские государственные структуры — сенат, консульство, народное трибунство и т.д., а император просто удачно сочетал несколько одновременно занимаемых должностей.

Люди не изменились со времён Римской республики — более того, они едва ли изменились со времён палеолита, и потому в их головах царят те же законы, что и в ту древнюю пору. Для того, чтобы концепция биткоина и цифровой валюты стала столь же распространённой и нормальной, как банковское дело, дорожные чеки и кредитки, необходимо, чтобы система, связанная с биткоином, поглотила старую систему. А это невозможно сделать в одностороннем порядке: подобно тому, как роли языческих богов влияли на суперсилы христианских святых, а законодательные ограничения, наложенные на народных трибунов и консулов, могли ограничивать даже римского императора (по крайней мере, до той поры, пока принципат не сделался доминатом и император не стал почитаться наравне с богом). Децентрализованная финансовая система едва ли сумеет поглотить систему централизованную, поскольку это будет битва двух армий, только у одной из которых есть полководец. Если же мир биткоина назначит такого полководца, то ни о какой децентрализации не сможет идти и речи, и вся война выродится в битву технологий, каковая происходит сейчас без особых драм и с высокой вероятностью приведёт к тому, что традиционный финансовый мир заберёт себе блокчейн, а биткоин отправит на свалку истории.

Но даже если этого не случится, то биткоин ожидает ещё не одна трансформация — ведь для того, чтобы оказаться принятым повсеместно, ему будет необходимо сделать своей частью слишком много нюансов, свойственных существующему финансовому миру. Подобно тому, как децентрализованное миссионерство раннего христианство в итоге привело к созданию институтов патриаршества и папства, биткоин, вероятнее всего, рано или поздно утратит свою децентрализованность. Это, безусловно, отпугнёт многих его сторонников и биткоин, каким мы его знаем сейчас, вовсе прекратит своё существование.

Мир устроен так, что без компромисса не обходится ни один конфликт. И когда он наконец оказывается достигнутым, в проигрыше неизбежно оказываются радикалы — причём с обеих противоборствующих сторон. Так что, если попытаться смотреть на мир более-менее реалистично, следует в первую очередь вспомнить одну простую истину, которую доказали ценой своих жизней миллионы людей: утопии не бывает.

Jenny Aysgarth специально для ForkLog.com